|
|
| |
| |
Глава четвертая. Страница 3
 1-2-3
Раскрасневшийся и уже чуток хмельной Кучук церемонно поприветствовал молодого музыканта и ввел его в хату, битком набитую родственниками Фени. Четыре керосиновые лампы — две подвешенные на сволоке под потолком, а две на столе — освещали разгоряченные лица женщин, сгрудившихся возле невесты. Бледная Феня в красном платье и с распущенными волосами сидела на стуле. Большими круглыми глазами она испуганно взглянула па Архипа, вымученно улыбнулась и кивнула головой. Он развернул полотенце, перекинул через плечо, пристроил поудобнее скрипку и поднес; к струнам смычок. Грустная ритмичная мелодия сначала робко, а затем, набирая силу, стала заполнять тесную хату.
Старшая, уже замужняя сестра Фени взяла со стола небольшой глиняный горшок и стала обходить родственниц. Из горшка набирала деревянной ложкой буро-красного цвета хану1 и клала ее в протянутые руки. Потом попросила женщин стать потеснее — и вокруг невесты образовалось свободное место. Старая Кучукиха что-то шепнула стоявшей с ней рядом женщине средних лет в вышитой кофте и черной юбке. Та вышла на середину, положила левую руку на бедро и, выставив вперед правую, поплыла в плавном танце, неторопливо, грациозно, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Приблизилась к невесте и вдруг запела грудным и таким несказанно печальным голосом, что Архип поднял глаза и внимательно посмотрел на нее.
|
Делин, хынан езильды,
Иенгелерин дизильды;
Башна хына силинды.
Ал диен делин2,—
|
Она два раза обошла вокруг стула, а потом положила на голову невесте хану и размазала ее. В тот же миг в круг вошла другая родственница, молоденькая девушка с длинными, до самого пояса косами. Голос у нее был высокий, громкий, он заглушал скрипку. Девушка повторила процедуру первой танцовщицы. Песню подхватили все родственницы. Пританцовывая, подходили к невесте и мазали ханой ее волосы.
Наконец рядом с Феней оказалась крестная мать, морщинистая, чуть прихрамывающая женщина, она подобрала у девушки волосы и прикрыла ими следы краски на лбу и затылке.
Невесту вывели во двор. У ворот стояла пролетка. Парень в картузе с блестящим козырьком сдерживал каурую лошадь.
— Демин амамы3, готова! — выкрикнул он.
Феня и крестная мать уселись в пролетку, и лошадь рванула с места так резво, что женщины, вскрикнув, схватились друг за друга.
Дом крестной матери, куда повезли невесту для омовения, как требовал свадебный ритуал, находился на соседней улице. Там уже толпились подружки Фени. К ним через дворы Кучук привел Архипа, его увидела Настя. Возбужденная, розовощекая, с горящими глазами, стала рядом, и он услыхал се учащенное дыхание.
— Где ты была? — спросил Архип, однако девочка не успела ответить. Стала на цыпочки, вытянула шею, захлопала в ладоши и воскликнула:
— Везут! Везут!
К воротам подъехала пролетка. Феня прошмыгнула мимо своих подруг в хату крестной. Минут через сорок невеста появилась на пороге, накрытая красным платком. Ее молча подхватили под руки девушки, и Архип сразу же поднял смычок, легко прикоснулся к струнам. Сколько раз он играл эту печальную протяжную мелодию. Ему казалось, что ее родили вечерние волны, нагоняющие щемящую тоску своим неумолчным плесканием. А может, она родилась от взмаха крыльев улетающих в далекие края птиц? Печальную мелодию скрипки подхватили девушки; они пели невесту в дом ее родителей и по принятому испокон веков обычаю сопровождали весь путь песней, которая перешла к ним от прабабушек и бабушек, от матерей и старших сестер. Горькие слова о том, что девушку уводят от матери и отца, вызывали слезы у сердобольных женщин.
Сумерки уже опустились на Карасевку. Густые, фиолетовые, они застыли над землей, пахнущей горьковатым дымом костров, в которых хозяева усадеб, как и всегда по осени, сжигали высохший бурьян, ботву картофеля, опавшую листву.
А печальная песня девушек под аккомпанемент скрипки приближалась к дому невесты. Слева от Архипа шла Настенька и тоненьким голоском самозабвенно подпевала старшим подругам. Он скосил на девочку глаза и неожиданно подумал: «Вырастет и тоже выйдет замуж... Я возьму ее». Но тут же устыдился своей мысли, покраснел, насупился, стесняясь взглянуть на Настю. Играл без передышки, вдохновенно...
Первый день свадебного ритуала заканчивался. Громко разговаривали подруги невесты, обсуждая достоинства ее и жениха, готовить которого к венчанию предстояло завтра. Во дворе появились родственницы Фени во главе с дородной женщиной в белой косынке и длинном расшитом фартуке. Разноголосица сразу стихла. Архип услыхал позади шепот:
— Аши-хары4 тетя Дуня.
Женщина с трудом поклонилась, коснувшись рукой земли, медленно выпрямилась и произнесла глухим гортанным голосом:
— Чох, чох селимнары вар, буюрнус элиге!5
Взяла у стоявшей сбоку ее женщины медный поднос с яблоками и пряниками и начала одаривать ими всех, кто оказался во дворе. Получил яблоко и пряник — знак приглашения на свадьбу — и Архип.
— Ты хорошо играешь,— сказала повариха.— Я и не знала, что у Спиридона такой способный брат.
— Он и рисует красиво,— проговорила Настя.
— Вот как! — удивилась тетя Дуня. Потом вдруг сморщила рот, словно приготовилась заплакать, и жалостно произнесла: — Ох, рано оставил тебя бог без отца и матери...
На другой день Архип с ребятами прямо со школы отправился на Кальчик. Кто-то сказал, что в карьере возле речки есть красная и белая глина. «Может, краски сделаю из нее»,— подумал он и пригласил с собою Каракаша и Кирьяна.
Домой возвратился под вечер. Спиридон со скрипкой под мышкой встретил его на улице словами упрека:
— Ты забыл, что тебя ждут Кучуки? Пошли. Поедим на свадьбе.
Старший брат привел парнишку к жениху. Здесь уже садились за стол, уставленный яствами и хмельным. Издавал ароматный запах пилав — вареный рис с кусками баранины. Блестели соленые помидоры и огурцы. В глечиках, накрытых чистыми салфетками,— свежий арьян6. Для любителей подслащать или горчить водку отдельно лежали сахар и перец.
Жених, увидев Архипа, сказал бородатому и пучеглазому мужчине в синем жилете:
— Кошеви7, он будет играть на скрипке.
— Лады,— отозвался тот и подошел к Куинджи.— Идем, я познакомлю тебя с дедом Маркелом. Он играет на даре8.
В маленькой комнатушке за столом сидел белый как лунь старик в желтой домотканой сорочке, подпоясанной узким кожаным ремешком. Перед ним стояла миска с пилавом и пустая кружка.
— Дедушка Маркел, привел тебе напарника,— сказал кошеви.— Скрипач. Потолкуйте тут, и накорми парня.
Маркел поднял карие, чуть хмельные глаза на Архипа.
— Я уже опрокинул чашечку бузы9 за молодых,— прошепелявил он.— Хороша! Может, разом? Давай садись.
Куинджи был голоден и не заставил себя упрашивать. Положил в чистую миску пилава, в чашку палил арьяну. Поев, он поблагодарил старика, взял скрипку и настроил ее. Взглянул исподлобья на Маркела и тихонько-тихонько, словно боясь заглушить удары собственного сердца, повел мелодию девичьей свадебной песни. Старик, подперев рукой чуть наклоненную голову, внимательно прислушивался к скрипке. Затем повернулся к окну, взял даре и так же тихо, в такт песни, стал бить но натянутой коже средним пальцем. Архипу показалось, что у него легче полилась мелодия, и он заиграл громче. Сильнее зазвенели и бубенцы даре. Маркел незаметно ускорил темп. Пальцы скрипача весело запрыгали по струнам, и вдруг, он даже не заметил как, из-под смычка выпорхнула, зазвенела, засверкала мелодия украинского гопака.
Маркел вскочил со скамьи, стал напротив Архипа и, притопывая, неистово начал вторить певучей скрипке на звонкой даре. То подбрасывал ее, то вертел на большом пальце, то бил ею по груди, по плечам и голове.
Они не увидели, как в комнату вбежал подвыпивший кошеви, лишь услыхали его громкий голос:
— Вай, вай! Им весело, а идит-аласы10 скучают. Вай, вай! А ну повеселите нас, братцы!
Только к утру шафера и приятели жениха угомонились. Уставший Архип вместе с Маркелом уснули в маленькой комнатке, где их познакомили.
Разбудил музыкантов кошеви. Был он свежий, выбритый, будто совсем не бражничал в прошедшую ночь. Облачился в новенький черный костюм. Из бокового нижнего кармана жилета свисала золотая цепочка часов.
— Дедушка Маркел! Архип! — позвал он.— Пора кума приглашать!
Идти пришлось недалеко. Крестный отец — кум — жил в конце улицы. Несколько шаферов под музыку скрипки и даре привели его в дом жениха. На пороге, скрипя начищенными сапогами, с бутылкой и чашкой в руках появился распорядитель свадьбы. Он налил чашку водки, церемонно поднес крестному и выкрикнул:
— Бре хуч алыма, дел-ханылар!11
— Дос! Дос!12 — раздалось в ответ.
Удовлетворенный приемом, кум, широкоплечий мужик,
подбил сивые усы, перекрестился и пошел в большую светлицу, уже прибранную после вечерней попойки. За столом, на котором горели две восковые свечи, сидел жених. Крестный расцеловал его и сел рядом. Кошеви махнул рукой, и два парня — один с широким вышитым рушником, другой с бритвенным прибором — подошли к куму.
Дед Маркел толкнул Архипа в бок и шепнул:
— Калата13.
И снова грустная мелодия наполнила хату. Первым подхватил песню кошеви, он ясно выговаривал слона:
|
Калатын бир гюлюсы —
Ах быхчинын бюльбюлюсы14,
|
Его поддержали парни, сначала неуверенно, робко, но, увлеченные игрой музыкантов, стали петь в полный голос:
|
А севдыгим, сен кимиисын?
Яныган-гюль, дылин бюльбюль,
Калатынын гюлю чохтур.
Сенден гаир кимсен йохтур15.
|
Под песню куму, которому предстояло держать венец во время венчания молодых в церкви, сбрили усы, бороду и жидкие волосы на голове.
Пока длилась церемония бритья, кошеви сложил в хурма бохча16 свадебный костюм Ивана, затянул узлом и отправил с ним двух шаферов к священнику. Тот благословил одежду, и дружки возвратились назад. Прямо с порога, держа узел в руках, начали танцевать, не дожидаясь, пока заиграют музыканты. С ними закружились все присутствующие в хате. Маркел ударил в бубен. Запели струны под смычком Архипа.
Наконец узел положили у ног кошеви. Тот показал на Ивана. Взволнованный жених никак не мог быстро одеться. Вокруг него стояли шафера, родственники, знакомые и пели тягучую песню, словно заклинали кого-то принести парню удачу в жизни. В тесно набитой людьми хате колыхались желто-оранжевые язычки горевших свечей, перед которыми неподвижно сидел бритоголовый кошеви, рядом с ним исступленно играли потные музыканты, а под низким потолком трепетала долгая обрядовая песня. Она не оборвалась, а тоскливо затихла, словно ее вобрали в свои сердца исполнители.
В наступившей тишине кошеви подошел к лежащему на полу хурама, поднял его и обвязал вокруг пояса. Погасил свечи и засунул их за хураму.
Минутная тишина взорвалась радостным возгласом:
— Дос! Дос!..
Только поздно вечером Архип сумел уйти со свадебного пиршества. У него ныли ноги, болели пальцы, гудело в голове. Не раздеваясь, упал на деревянную софу, покрытую рядном, и закрыл глаза. Вдруг промелькнуло разгоряченное лицо Настеньки. «А кто на моей свадьбе будет дружками и кошеви...»,— подумал он. В ушах стояли пьяные выкрики, тосты, пожелания молодым и бесконечная музыка: при поездке жениха к невесте, после венчания, во время одаривания новой супружеской пары, в часы пира... Тяжелые веки больно давили на глаза, он зарылся лицом в подушку, сонмище звуков стало стихать, лишь одна мелодия — светлая и красочная, как августовский степной закат,— нет!— как лунная ночь над морем, все еще тревожила сердце. Она не была похожа ни на одну из обрядовых песен. Ее играл отец для маленького Архипа. Вот и сейчас он подходит к нему со своей скрипкой и улыбается. А рядом стоит совсем молодая и красивая мама. Но это был уже сон...
1 Хна (татар.).
2 Невеста, хна твоя растерта, тетки твои рядом стали. Голова хной помазана. Невеста, одевающая красное (гр.).
3 Баня невесты (гр.).
4 Повариха (гр.).
5 Много, много кланяемся, пожалуйте на доброе дело! (гр.)
6 Вид простокваши (греч.).
7 Распорядитель свадьбы (греч.).
8 Бубен (греч.).
9 Хмельной напиток, приготовленный из сусла пшена.
10 Достойные молодцы, шафера (греч.).
11 Молодежь, здравия пожелаем (греч.).
12 Слава! Слава! (греч.).
13 Крестный отец (греч.).
14 У крестного отца одна роза — розового сада соловей (греч.).
15 А ты, которую я полюбил, чья? Щека — роза, язык — соловей, приди, не заставляй плакать меня, который полюбил тебя. У крестного отца нет другой розы, у меня нет никого, кроме тебя (греч.).
16 Квадратный платок, сшитый из разноцветных кусков.
1-2-3
 Красный закат.Эскиз (1890-е гг.) |  Крым (1905 г.) |  Крым. Южный берег (1887 г.) |
|
|
|
|